Форум » Фронтовые сводки » Варшавский Экспресс » Ответить
Варшавский Экспресс
Nail Buster: Время действия: 2011 год, поздняя осень Место действия: Варшава, Польша Участники: Nail Buster, Семён Брик, Мэттью Кларк, Евгения Действующие лица: Семён Брик, Надежда Ефимовская Сюжет: Бесконечная Война между людьми и нелюдями поутихла - зловещая Коалиция Максов уничтожена, Армия Света распалась, и теперь, казалось бы, ничто не мешает многочисленным расам, населяющим Землю, двинуться навстречу друг другу - к миру, дружбе и взаимопониманию... Но нет, древние страхи всё ешё сильны в сердцах людей, а нелюди по-прежнему не желают мириться с ролью изгоев. Да и алчность правителей мира сего никуда не делась... В столице Польши вот-вот должно начаться первое заседание Международного Комитета по делам нечеловеческих рас - как ожидается, на нём судьба вампиров, оборотней и других потусторонних чудовищ будет окончательно решена. Этого никак не может допустить вице-майор Джулиано, командор КМ - он посылает двух своих бойцов в Варшаву со смертельным грузом - ядерной бомбой! Вслед за ними отправляются солдаты АС, которым приказано во что бы то ни стало остановить террористов...
Nail Buster: Унтер медленно повернулся к Семёну и тихо прошипел, глядя ему прямо в глаза: - Ты что это творишь, угнетённая нация? Самодеятельностью решил заняться? Театральное прошлое покоя не даёт? - он протянул руку, намереваясь схватить паранормалика за шиворот и хорошенько встряхнуть, но в последний момент взял себя в руки и откинулся на сиденье, прикрыв глаза. Всё-таки не стоило забывать, кто тут главный, а кто просто тяжести носит. - Если бы Коалиция, как та забегаловка, раздавала своим осведомителям звания типа "самой безобидной козявки тысячелетия", бедняга Мнишек выиграл бы с огромным отрывом, - проговорил он уже спокойнее. - Не подумай, что мне жаль это ничтожество, просто не понимаю, за каким чёртом тебе вздумалось... - он бросил быстрый взгляд на водителя и осёкся, - в смысле, за каким чёртом ему вздумалось вдруг помирать. Болтливостью он никогда не отличался, проблем бы нам с тобой никаких не создал... Да и потом бы мог пригодиться - командору или из соседей кому... Эх, Самуил-Самуил... Вампир замолчал, погрузившись в тревожные думы. Напарник его всё больше и больше пугал. Это чувство росло в нём уже давно, поначалу оно было смутным, его трудно было объяснить и осмыслить, но теперь-то унтер знал, чем его смущает Семён. Не жестокостью, нет - он встречал и более бездушных убийц в рядах родной организации. Нет, дело тут было в другом - в неуправляемости Брика, в его непредсказуемости. Попробуй угадай, что он выкинет в следующую минуту, кого решит загипнотизировать или грохнуть за ненадобностью. Это может быть полицейский, таксист, работник аэропорта... или даже сам Заремба. Почему нет, спрашивается? "Я больше не нужен герру Джулиано, - унтер, конечно, подозревал, что у него просто-напросто едет крыша, но уж слишком гладко и стройно всё выходило. - Он давно уже на меня косо смотрит, ещё с тех пор, как мы с Витольдом упустили того пленника... Теперь жирный ублюдок использует меня, а сам свинтит в Энск живым и здоровым. Я пропал. Погиб!" Как именно его собираются использовать, вампир не знал. Но уверенность в этом росла у него с каждой секундой. Он осторожно покосился сперва на Семёна, а затем на бомбу, важно покачивавшуюся в рюкзаке между ними. Бомба как будто насмехалась над унтером, над Семёном, над Польшей и над всей этой проклятой вселенной. Она, несомненно, была главарём в их маленьком отряде, маленькой плутониевой богиней, которую они тащили на спине, как древние невольники, до алтаря, где должен был совсем скоро вспыхнуть жертвенный костёр... - Приехали. Дверь распахнулась, и поток прохладного воздуха ворвался в салон. Заремба поспешил выкарабкаться из машины и как следует отдышаться. Плевать, что проклятое солнце было уже высоко. Операция вошла в решающую фазу, и нужно было привести мысли в порядок. Причём срочно. "Совсем нервы ни к чёрту стали, - он помотал головой. - Ну и бред, мать его." Гул садящегося невдалеке самолёта - небольшой частной машины, напоминавшей чем-то хищную птицу - напомнил ему, что надо делать. Он вновь развернул карту и произнёс как можно небрежнее: - Ладно, Сэмэ, пошли-ка теперь к ангару. И прошу тебя, постарайся на сей раз обойтись без ГУЛАГа. - Унтер очень надеялся, что правильно употребил слово "ГУЛАГ". Это ведь значит массовые бессмысленные расстрелы, верно?..
Семён Брик: На тираду вампира Семён отреагировал лишь неопределенным хмыканьем. Совершенно очевидно, что после завершения их операции весь город, а то и всю страну перетряхнут буквально по кирпичику, причем заниматься этим будут отнюдь не дуболомы вроде давешнего полицейского на вокзале, а настоящие профессионалы сыскного дела. Пан Мнишек до сих пор не повинился в своих контактах с нелюдями только потому, что за него никто не брался всерьез. Попади этот трусливый слизняк в руки людей, знающих толк в искусстве допроса, - и через пятнадцать минут у них будет даже не ниточка, а толстенный стальной канат двойной свивки, ведущий прямехонько в Энск, к возрождаемой герром Джулиано Коалиции Максов. Такой опасный "хвост" следовало непременно обрубить, что Семён и сделал - чисто и даже не без некоторого изящества. Впрочем, теперь явно было не самое подходящее время для чтения лекций на тему "Азы науки скрытности и конспирации", поэтому Семён предпочел закрыть глаза и спокойно продремать весь оставшийся путь до аэропорта, благо Заремба хранил молчание, предаваясь каким-то своим, не очень веселым, судя по переливам тусклой ауры, размышлениям. ... - Приехали. Бывший старший майор зевнул, прикрыв рот пухлой ладонью, и неуклюже выбрался из автомобиля. Пока унтер возился со схемой, любезно предоставленной покойным паном Мнишеком, Семён зачарованно разглядывал высоченный стеклянный фасад терминала и заходящий на посадку в прозрачном осеннем небе над ним маленький белый остроносый аэроплан. Со стороны летного поля доносились кашель и рычание мощных двигателей. Разноцветная и разноязыкая масса пассажиров бурлила у входа, выплескивалась из автобусов и такси, вливалась в широкие двери. Семён довольно усмехнулся. Смешаться с такой толпой и незаметно добраться до ангара - что может быть проще? Буквально десять минут спустя оказалось, что проще может быть очень и очень многое. Например, укусить собственный локоть. Тайно протащить бомбу через терминал нечего было и думать - металлоискатели, детекторы взрывчатых и радиоактивных веществ поднимут вой прямо на входе. Следовательно, притвориться благонамеренными пассажирами никак не выйдет. Ворваться в терминал с автоматами наголо и прорываться через два этажа в зону отправления - слишком большой риск, учитывая обилие дежурных полицейских и пограничников. - Чтобы я так жил, как сторожат этот жалкий аэродром! - в сердцах выразился Семён. - В мое время, скажу я вам, так не охранялся даже Большой дом на Лубянке! Оставался, кажется, единственный вариант. Толстый паранормалик оценивающе взглянул на металлический частокол, за которым по летному полю медленно раскатывали громадные аэропланы. Это было солидное заргаждение высотой метра в три, с пятью рядами колючей проволоки поверх стальных прутьев. - Господин Заремба, - вкрадчиво сказал Семён, - я очень извиняюсь, но, кажется, нам таки опять чуть-чуть немножечко позарез нужны ваши таланты...
Nail Buster: - Да не вопрос, - пробурчал вампир, поплевав на руки и взявшись за два ближайших прута. Воровато оглядевшись по сторонам, он закрыл глаза и полностью отдался не обременяющему мозг физическому труду - то, что он был человеком не обычным, а генетически модифицированным, ещё не делало его Суперменом, способным ломать заборы двумя пальцами. Нужно было попотеть, и Заремба потел добросовестно, старательно, даже, можно сказать, самоотверженно... Правда, лишь в собственных мыслях - в последний раз он реально потел году эдак в две тысячи третьем. Тем не менее, толстые прутья решётки через пару минут были раздвинуты настолько, что сквозь них могли пролезть и сам Заремба, и бомба, и даже Брик. - Вуаля, - унтер шмыгнул в прореху первым, аккуратно протаскивая за собой рюкзак. - Попрошу таки без аплодисментов. К счастью, искомый ангар находился недалеко - пересекать лётное поле пешком, рискуя быть нелепо сбитыми каким-нибудь приземляющимся самолётом, каэмовцам не пришлось. Похоже, что ангаром не слишком часто пользовались - он был довольно-таки старым и обшарпанным, возле него стоял такой же старый и обшарпанный тягач со свинченными колёсами. Колёса лежали отдельно, а через пару секунд из-за машины показался усталый монтёр с разводным ключом в руке. О том, что в двух шагах от него находится секретный тоннель длиною в несколько километров, он явно не подозревал. - Эй, брат! - сохраняя максимально непринуждённый вид, Заремба подошёл к монтёру и, едва тот раскрыл рот для ответа, рубящим ударом ладони сломал ему шею. Второй удар отбросил мёртвое уже тело вглубь ангара. Вампир быстро вернулся за бомбой и втащил её в полутьму помещения. - Ищи люк, - бросил он подоспевшему Брику, оттаскивая жертву в самый дальний угол, за груду ящиков. - Я покуда подкреплюсь. Знаю, ты любишь более... изящные методы воздействия, но кажется, у меня от голода начинают шарики за ролики заезжать, а это весьма и весьма некстати, - с этими словами он скрылся за ящиками, и до слуха Семёна вновь донеслись отвратительные чавкающие звуки. Искусственные вампиры, подобно оборотням или зомби, отнюдь не ограничивались кровью в своих гастрономических пристрастиях.
Евгения: Шасси белоснежного самолётика, похожего на красивую дорогую игрушку, с легким стуком коснулись земли. Крылатая машина стремительно пробежала по полосе, гася скорость, потом свернула на рулёжную дорожку, медленно выкатилась на обширную площадку, предназначенную для частных бортов, и замерла неподалеку от черной с серебристыми прожилками глыбы "майбаха цеппелина". Дипломатические номера и маленький флажок на капоте удостоверяли, что автомобиль принадлежит посольству Швейцарии. Рядом с "майбахом" переминались с ноги на ногу двое плотных мужчин в очень дорогих костюмах, которые сидели на них столь же элегантно, как на корове седло; именно так обычно и бывает с людьми, привыкшими к военной форме. Дверь самолёта раскрылась диковинным цветком, с тихим пневматическим шипением опустился короткий трап. - А тут прохладнее, чем в Берне, - заметила Надежда, съёжившись от резкого порыва ветра, гуляющего над лётным полем. В ярких лучах умирающего осеннего солнца ее волосы вспыхнули искрящимся пламенем. - О, нас уже ждут? Как мило. Густав, пожалуйста, проследите за выгрузкой нашего багажа, хорошо? - Добрый день, фройляйн... Ефимоффская, - с небольшой запинкой произнес один из встречающих, тот, что постарше. - Приветствую вас в Варшаве. Разрешите представиться: майор Урс, директор службы безопасности посольства. - Заместитель директора службы безопасности посольства капитан Барбье, - отрекомендовался его спутник. Кто бы сомневался, подумала Надежда. - Согласно личному распоряжению начальника федерального департамента иностранных дел, - отчеканил Урс, - мы должны сопроводить вас в отель "Речь Посполитая". Гостья из прошлого рассеянно покивала, разглядывая возвышающуюся за спинами офицеров прозрачную, словно бы из стальной паутины сплетенную громаду пассажирского терминала. Увы, вид на это величественное сооружение изрядно портил ветхий ангар с выщербленными кирпичными стенами и покосившейся металлической крышей, покрытой лишаями ржавчины. Рядом с этим унылым архитектурным памятником торчал грузовик со снятыми колесами и суетилась странная парочка - двухметровый дылда в кожаной куртке и джинсах торопливо затаскивал в ангар большую и, кажется, тяжелую сумку, а вокруг приплясывал смешной толстячок в длинном пальто и шляпе. Какой забавный пан... Надежда застыла, чувствуя, как останавливается сердце и жилы заполняются колючими ледяными кристаллами. Дорогущие контактные линзы последнего поколения от Carl Zeiss, на которые она сменила свои старомодные очки, помимо прочего имели встроенную функцию шестнадцатикратного увеличения изображения, и лицо толстяка предстало перед ней во всех деталях. КАК? НЕ МОЖЕТ БЫТЬ! ЭТО НЕВОЗМОЖНО!.. Густав с изумлением смотрел, как его хозяйка вдруг сорвалась с места и бегом устремилась к старому ангару. Ветер раздул полы ее пальто, превратив Надежду в точное подобие огромной черно-красной бабочки. Если, конечно, бывают плотоядные бабочки...
Семён Брик: Ангар, которому лидеры Польской народной республики некогда доверили хранить важную государственную тайну, ныне играл малопочтенную роль последнего пристанища для отслужившей своё аэродромной техники. В пыльных солнечных лучах, проникающих внутрь сквозь маленькие окошки-бойницы под самым потолком и через многочисленные прорехи в крыше, Семён разглядел несколько спящих смертным сном древних автобусов, обглоданную до костей автоцистерну, какие-то совсем уже гнилые механические останки и штабели ящиков с обросшими паутиной запчастями. Растрескавшийся бетон под ногами был густо заляпан кляксами солярки и машинного масла. Люк - покрытый толстой коркой грязи металлический кругляш диаметром метра полтора, с двумя запорными рукоятками, - паранормалик обнаружил очень быстро. Раньше эта массивная штуковина явно открывалась при помощи электромотора, но в эпоху победившего капитализма кто-то нашёл ему более полезное применение. Семён представил себе, как Заремба, по-рачьи выпучив глаза, будет голыми руками выдирать вросший в бетон тяжеленный люк, словно сказочный дед - репку из грядки, и ухмыльнулся. Чавканье, доносящееся из-за груды ящиков, заметно прибавило в громкости. Звучно хрустнула кость, потом другая. Симфония каннибализма набирала мощь, приближаясь к крещендо. - Господин унтер-офицер, я вас умоляю, заканчивайте уже вашу... трапезу, - сказал Семён, обращаясь к пятну темноты за ящиками. - Я таки нашёл люк. Пора спускаться вниз и готовить такой себе маленький фейерверк на радость всему нечеловечеству! С этими словами толстый паранормалик осторожно выглянул за ворота, дабы удостовериться, что появление диверсантов на лётном поле не вызвало ненужного ажиотажа... ...Зрелище Семёна Воозовича, перемахнувшего немаленькую кучу ящиков с резвостью кенгуру, заставило Зарембу раскрыть рот от удивления. Сочный кусок обильно кровоточащей печенки шлепнулся в грязь. Бывший старший майор НКВД рванул "молнию" на сумке с бомбой, единым махом выдернул оттуда свой МР-5 и обернулся к вампиру. У того по спине стремительно прокатилась волна обжигающего холода: выражения такого беспредельно-смертного ужаса на обычно глумливо-улыбчивой физиономии напарника ему видеть еще не доводилось. Брика била крупная дрожь, и пистолет-пулемёт прыгал в его руках, как железная лягушка. - Быстро! - с трудом выговорил Семён серыми трясущимися губами. - Открывайте люк! Ну! Скорее же, скорее!! Сейчас тут станет ОЧЕНЬ жарко!!! - взвыл он, спрятавшись за ящиками и бестолково тыкая оружием в сторону распахнутых ворот ангара.
Nail Buster: - Не знаю, что там у тебя стряслось, - прошипел вампир, торопливо утирая с губ кровь предусмотрительно запасённым носовым платком, - но лучше бы это была троянская конница, метеориты или что-нибудь не менее важное. Если у меня из-за тебя будет несварение, ты труп, ребе. Последние слова он произнёс уже у люка. Быстрым взглядом оценив объём работы, он по-киношному поплевал на руки и, стараясь не думать о своей незавидной доле личного Семёнова тяжеловоза, принялся за дело. Расставил ноги пошире, упёрся пятками в пол покрепче, взялся за рукояти намертво заклинившего запорного механизма и... потянул. Изо всех своих вампирских сил потянул. Что могло так всполошить несгибаемого Брика, у которого по венам вместо крови тёк жидкий азот, вампир не знал, но это явно должно было быть покруче и метеоритов, и троянской конницы. Так что следовало спешить. Во что бы то ни стало они должны были попасть внутрь! Сухожилия Зарембы трещали от напряжения, грозя разорваться. Мышцы под курткой вздулись едва ли не вдвое. Никогда ещё ему не приходилось подвергать своё модифицированное тело таким страшным нагрузкам. Если бы он не успел поесть... Об этом даже подумать было страшно. Наверное, сейчас его руки бы уже трепыхались на полу, оторванные от тела и намертво сжавшие рукояти, а тело билось в конвульсиях где-то рядом, орошая ангар фонтанами крови, пока напарник отстреливался от неизвестного неприятеля. К счастью, в желудке ещё плескался резерв для регенерации, но он стремительно подходил к концу. Силы унтера были на исходе. Он уже давно стоял с закрытыми глазами, вглядываясь в кровавую тьму, пульсирующую перед взором. Он был словно в трансе, забыв и о времени, и о том, где он находится, и даже о том, чем должны кончиться эти страшные потуги. Поэтому, когда где-то на грани слышимости, перекрывая звон в ушах, раздался треск крошащегося бетона, а земля вдруг ушла из-под ног, Заремба даже не сразу понял, что произошло. И только шлёпнувшись на задницу с люком в руках, он сообразил, что дело сделано. - Пархатый! - истошно заорал он, вскакивая и отбрасывая в сторону вырванную крышку. - Скорее, скорее сюда! Я вскрыл, вскрыл эту погань! - Что происходит, фро... Эй! Вы куда!? Надежда не отреагировала никак. Что вообще взбрело в голову этой барышне? Может, от свалившихся на голову миллионов у неё окончательно поехала крыша, и теперь она внезапно задумала дезертировать, бросив свою высокую миссию?.. Нет, никогда. Не такой она человек. Просто она что-то увидела. Или кого-то... - Бинокль. Тон Густава заставил ближайшего из вояк без разговоров метнуться к «майбаху», выудив из салона мощный армейский бинокль. Шофёр припал к окулярам и увидел, что его подопечная несётся к одному из ангаров, на первый взгляд совершенно обычному. Несётся так, как будто от этого зависит чья-то жизнь. Выхватив пистолет, Шульц со всех ног понёсся вслед за Надеждой. За ним, помедлив секунды две, ринулись и вояки. Они уже ничего не кричали вслед. Похоже, они даже не удивились.
Евгения: Надежда рванула застежку своего пальто-пелерины - сейчас оно только путалось в ногах и замедляло бег. Шедевр элегантности от Yves Saint Laurent угольно-черной кляксой распластался на бетоне рулежной дорожки. За ним последовали длинные алые перчатки; в голове у гостьи из прошлого промелькнуло вдруг острое, глупое и совершенно неуместное в данных обстоятельствах сожаление о том, что Густав увидит ее корявые руки, которые ей прежде так удачно удавалось прятать… Надежда сжала кулаки, чувствуя, как они наливаются жаром. Увы, снизу вверх по позвоночнику уже поднимались первые, к счастью, слабые пока волны боли; им еще предстояло докатиться до мозга и взорваться там адским фонтаном лезвий, рассекающих мысли и лишающих сознания. Но это будет потом. Сначала она доберется до Брика (что он делает в Варшаве?) и превратит его в кучку пепла. А эта верста коломенская, что составляет толстому предателю-паранормалику компанию, разделит его участь, если попробует вмешаться. В темном проеме открытых ворот сверкнули бледные вспышки выстрелов. Пули впились в бетон у ног Надежды. А-а, вот вы как, товарищ бывший старший майор госбезопасности? Ну нет, не на таковскую напали! Она вскинула правую руку, ладонь которой сияла голубым огнем, – и следующая стая пуль растаяла прямо в полете, натолкнувшись на щит, сотканный из прозрачного пламени. Как хорошо, подумала Надежда, что я выбрала в Берне сапоги на таких низких и устойчивых каблуках. Просто копыта, а не каблуки. То-то бы мне было сейчас хорошо на десятисантиметровых стилетах, то-то было бы славно… Еще одна длинная очередь расплескалась безвредными брызгами о невидимую термическую преграду. Ну, ужо вам, Семён Воозович! В эту игру, знаете ли, вполне можно играть и вдвоем. Получай, изменник Родины! Надежда на мгновение остановилась, вытянула вперед левую руку, и сорвавшийся с кончиков скрюченных пальцев поток жидкого огня озарил полумрак ангара. Боль доползла до головы и сдавила ее немилосердно сжимающимся обручем.
Семён Брик: Семён в настоящий момент готов был согласиться и на атаку троянской конницы, и на метеоритное градобитие, а также на атомную бомбардировку, землетрясение, цунами, эпидемию бубонной чумы и нашествие марсианских боевых треножников - причем одновременно, лишь бы куда-нибудь исчезла эта рыжая стерва, свидания с которой он так удачно избежал в тысяча девятьсот тридцать восьмом году. Как оказалось, только для того, чтобы она необъяснимым образом добралась до него в две тысячи одиннадцатом. "Ой-вей, но ведь этого же быть не может! - лихорадочно размышлял толстый паранормалик, пристраивая МР-5 в щели между ящиками и прикидывая быстро сокращающееся расстояние до черно-красной фигуры. - Откуда, ви мне скажите, ну откуда взялась эта сталинская шикса? Ей уже давно пора таки делать баиньки на мраморной подушке под зеленым одеялом, а она тут носится, как наскипидаренная! Разве что... да нет, нет... но... неужели?!.. Ай да Гуталин, ай да Иосиф Виссарионович, нет, ви себе только подумайте! Значит, "новые люди", эти самые спецпосланники (точнее, спцпосланницы) Центрального Комитета не просто чуть-чуть немножечко охраняли Отца Родного? Им, значит, и за нелюдские технологии было известно? А ви, Семён Воозович, со своим литерным отделом все это блистательно проморгали?" "Ребе" искоса глянул на Зарембу. Вампир застыл над люком в позе штангиста, берущего запредельный вес. Глаза его округлились и выползли чуть не на лоб, жилы вздулись, напряженные до предела мускулы, казалось, вот-вот разорвут кожаную куртку. Руки унтера намертво вцепились в запорные рукоятки, выдирая проклятый стальной блин из бетонных объятий. Семён вспомнил, сколь комичной представлял себе эту картину две минуты назад. Сейчас у него почему-то совсем не было охоты хихикать над напарником. Паранормалик перевел взгляд обратно на гостью из прошлого, которая маячила уже почти у самых ворот. Как же ее зовут? Надежда... Надежда... нет, фамилию не вспомню, "...ская" какая-то, что ли? А ведь хороша, непонятно к чему подумал вдруг Семён. Рыжие волосы плещутся по ветру, лицо фарфорово-белоснежное от злости, грудь прямо-таки рвет черную блузку, - был, был вкус у товарища Сталина по части красивых женщин... КАДОШ КАДОШ КАДОШ АДОНАЙ ЦВАОТ! МЛО ХОЛЬ ГААРЕЦ КВОДО! Пистолет-пулемет задергался у него в руках, с невероятной скоростью выплевывая пули. Оружие было легкое и ухватистое, стрелял бывший старший майор, в общем, неплохо (не только во внутренней лубянской тюрьме практиковался, как-никак, прошел две революции и три войны), однако первая очередь постыдно ушла в бетон рулежной дорожки. Зато вторая должна была разрезать наглую шиксу напополам - и непременно разрезала бы, если б между пулями и их целью в воздухе не возникло какое-то дрожание, как будто над раскаленной железной крышей в жаркий полдень. Маленькие посланцы смерти ударили в эту эфемерную на вид преграду... и растворились без следа. Третья очередь, выпущенная точно в голову сталинской ведьме, тоже не дала ни самомалейшего результата. А потом МР-5 отозвался сухим щелчком: кончились патроны. Семён от досады прикусил язык. Будь трижды неладны эти ее пирокинетические штучки! В следующую же секунду произошло сразу два важных события. Во-первых, раздался громкий треск, словно громадные щипцы вырвали из великанской десны большущий зуб, и Брик краем глаза увидел, как Заремба отшвыривает в сторону толстый кругляш побежденного люка. А во-вторых, прямо в штабель, за которым прятался толстый паранормалик, ударила тугая струя алого рукотворного пламени. Тяжелые деревянные коробки с запчастями разметало, будто пластмассовые детские кубики. Семёнов пистолет-пулемет скользнул по бетонному полу куда-то под брюхо мумифицированного автобуса. "Ребе" откатился в сторону, пальто его на спине оседлали веселые огненные язычки. Мало что соображая, он пополз к зияющему жерлу вскрытого люка, дергаясь, как полураздавленная лягушка...
Nail Buster: На мгновение унтеру померещилось, что он волшебным образом перенёсся в две тысячи шестой, в самое пекло Энской битвы. Свист пуль, рёв огнемётов... Но нет, то были не огнемёты. Запах пламени, ворвавшегося в ангар, был другим. Слишком живым. Слишком яростным. - Твою мать! - взревел Заремба, выхватывая свои MP-5 и бросаясь на позицию, оставленную Бриком. - Ты кого на нас навёл, жирный!? Я на это не подписывался! По взлётной полосе шла женщина-огонь. Богиня адского пламени. Она приближалась, и воздух вокруг неё пульсировал жаром преисподней. Не требовалось ни телепатии, ни даже большого ума, чтобы прочесть в её глазах - она идёт убивать. Убивать Брика, а заодно и его, Зарембу! "Что делать? Что делать? Что делать?" - вопрос метался в голове унтера, как пойманная в клетку птица. Он выпустил очередь в женщину, но это не возымело ровным счётом никакого эффекта. Слишком силён был жар, окутывавший её совершенный силуэт. Тут были нужны по меньшей мере гранаты. Коих у унтера, к несчастью, не завалялось ни одной. Вампир затравленно огляделся по сторонам. Ничего! Ни гранат, ни взрывчатки - они даже тоннель за собой взорвать не могли. Эх, нужно было поаккуратнее с этой дверью! Где твоя предусмотрительность, нелюдь?.. - Бежим! - чёрной молнией метнулся он к спасительному лазу, на ходу подхватывая сумку с бомбой и отвешивая пинка Семёну, который уже успел нырнуть вниз - именно нырнуть, со страху забыв обернуться к лестнице, как положено, задом. Вместе они провалились на три метра вниз, почти не пересчитав ступеней - набитые шишки и один сломанный унтеров палец были не в счёт. Первым на землю плюхнулся Брик, на него шмякнулся Заремба, и последней в руки Зарембе приземлилась бомба. Все были живы, но от печальной судьбы Джордано Бруно их отделяли считанные секунды. - Где там, мать её, дрезина!? Впереди был длинный наклонный коридор, по которому вампир понёсся, не жалея ног, сграбастав Брика и сумку под мышки. Это сжигало его последние силы, но больше их беречь не имело смысла. Они были на финишной прямой! Конечно, унтер мог бросить паранормалика прямо сейчас, но слишком уж мощным тот был оружием. Успеется ещё... Они вылетели в небольшой круглый зал, отдалённо напоминающий крошечную станцию метро. Зал освещала одна-единственная аварийная лампочка, прямо под которой, на убегающих в очередной тёмный тоннель рельсах, стояла старая механическая конструкция, знакомая вампиру по диснеевским мультикам. Колёса, рычаг... Техника, проверенная веками и надёжная, как швейцарский банк. Заремба буквально швырнул и Семёна, и сумку, и себя на дрезину. Перед тем как отключиться, он успел заметить что-то вроде аккумулятора. Ага... значит, она работает как те фонарики без батареек... тем лучше, ведь качать рычаг пухлику предстоит одному... Затем вампир с чистой совестью закрыл глаза и полностью отрешился от происходящего.
Евгения: Еще одна автоматная очередь вонзилась в сотканную из голубовато-прозрачных искр завесу. Надежда ответила оранжевым лохматым сгустком пламени - он влетел в ворота ангара и разорвался не хуже зажигательной гранаты. Буквально через пять секунд горело уже все, что только в принципе может гореть - сваленные в беспорядке старые покрышки и промасленная ветошь, разбитые деревянные ящики, мотки каких-то проводов... Загадочные бутылки с жидкостями, которые, видимо, даже закаленные аэропортовские механики признали негодными для внутреннего употребления, разлетались радужными фейерверками. Костлявые силуэты автобусов и топливозаправщика с треском корежились, оплывали, истаивали в огне. А самое странное заключалось в том, что наружу из ангара, обернувшегося крематорием, не вырвалось ни язычка пламени, ни струйки дыма. - Фройляйн? - выдохнул подоспевший Густав. - Что вы делаете?! Зачем? Этот сарай, конечно, отнюдь не служит украшением пейзажа, но... Надежда повернулась к водителю, и тот поперхнулся собственными словами. Майор Урс и капитан Барбье, как по команде, сделали три шага назад. На них взирало лицо рыжеволосой дьяволицы, явившейся из глубин Преисподней спалить этот мир без остатка и развеять пепел по ветру. Губы посланницы Ада кривились, глаза со ставшими крошечными, как отметины смертельных инъекций, зрачками сияли гневными сапфировыми звездами, в покрытых ожогами когтистых лапах билось сатанинское пламя. Казалось, что она вовсе не касается взлетной полосы, а парит над ней в ореоле раскаленного воздуха. Густав Шульц хотя и происходил из весьма религиозной семьи, сам никогда не был ревностным католиком. Он даже и не помнил, когда последний раз посещал церковь. Но сейчас у него внезапно появилось сильное желание осенить себя крестным знамением. А может быть, даже и прочитать какую-нибудь молитву. - Я видела Брика, - рыкнула демоница, вернув обалдевшего Густава в реальность. Наваждение развеялось, однако образ гостьи из прошлого, мановением руки исторгающей огонь и останавливающей пули в полете, еще несколько мгновений мерцал у молодого человека перед глазами, отпечатываясь в памяти. - Он был там, - Надежда указала на ворота ангара, внутренности которого буквально за пару минут обратились в тлеющие головешки. Густав обратил внимание, что говорила хозяйка медленно, сквозь сжатые зубы, морщась, будто от боли. - И еще кто-то с ним. - Брик?! Которого мы ищем? В варшавском аэропорте? Что бы ему тут делать? - удивился молодой человек. - Хотя, если так... - Он осторожно заглянул в выжженное нутро по-прежнему совершенно целехонького на вид ангара, сделал несколько шагов по горячему еще бетону, - ...то это, я бы сказал, очень удачное совпадение. Можно считать, что наша миссия успешно завершена. Тут просто не могло остаться ничего живо... Ах, чтоб тебя! Надежда уже и сама разглядела развороченный люк и рядом - смятую, выдранную с "мясом", оплавленную стальную крышку. - Госпожа Ефимовская! - раздался у нее за спиной раздраженный голос майора Урса. - Что здесь, в конце концов, происходит? Кто вы вообще такакя? Господин начальник департамента не предупреждал посольство ни о чем подобном! Извольте немедленно объясниться!.. Тут майор умолк, сообразив, что требует объяснений от черной дыры в закопченном полу, откуда доносится затихающий топот двух пар ног. В подземном коридоре было темно, хоть глаз коли. Но Надежде стоило лишь пальцами щелкнуть, как под низким сырым потолком засуетилась целая стая ярких разноцветных огоньков. В их свете замаячила быстро удаляющаяся спина того самого дылды в кожаной куртке. Обвешанный двумя автоматами, он тащил в правой руке очень тяжелую даже на вил сумку, левой волок за шкирку толстобрюхого Брика, и при этом еще умудрялся довольно резво перебирать ногами - номер, достойный циркового силача. На секунду здоровяк обернулся, мелькнуло бледное лицо, оскаленный рот с парой сахарных клыков... Вампир! Это многое объясняет. Надежда запустила вслед удирающему упырю огненный шар, но проклятая головная боль туманила взгляд, мешая прицелиться. Сгусток пламени ударился в стену и рассыпался ворохом злых гудящих искр. Раз, другой и третий громыхнула "беретта" Густава, однако вампир нырнул за поворот и скрылся из вида. - Скорее! Нужно их догнать! - Надежда кинулась вперед, споткнулась на ровном месте и непременно упала бы, не подхвати ее вовремя верный водитель. - Вам плохо, госпожа Ефимовская? - Неважно... - процедила Надежда, изо всех сил стараясь удержаться на ногах. - Быстрее! Мы... не должны... опоздать! Но они все-таки опоздали. Дрезина допотопной конструкции под управлением паранормалика уже набирала ход, когда Густав и Надежда ворвались на маленькую платформу. Водитель высадил оставшиеся патроны Брику в спину, и пронзительный визг толстяка возвестил, что по меньшей мере одна пуля достигла цели. Надежда наугад метнула в жерло тоннеля два косматых огненных шара. А потом она вдруг мягко опустилась на колени прямо между ржавыми рельсами, съежилась, обхватила голову искалеченными руками и застыла в такой позе, закрыв глаза, не издавая ни звука и даже, как с перепугу показалось Густаву, не дыша.
Семён Брик: - Ой-вей, господин Заремба, - прохрипел Семён, с трудом утвердившись на трясущихся ногах. – Позвольте заметить, ви таки себе выбрали крайне удачный момент для заслуженного отдыха… - Тут в опасной близости от умной еврейской головы прошипел огненный шар, отчего редкие волосы паранормалика, зачесанные через плешь, поднялись дыбом. Сталинская чертовка никак не желала успокаиваться. Это было просто поразительно – любой из сотрудников отдела «М» ГУГБ НКВД свалился бы без сознания, не сумев выдать и половины этакой разрушительной мощи! Семён многое отдал бы, чтоб очутиться сейчас в своей лаборатории и поставить над рыжей бестией несколько познавательных экспериментов… Еще одно маленькое солнышко взорвалось под потолком, осыпав толстяка кусками древней штукатурки и колючими искрами. Семён очень живо вообразил, как такая штука на полном ходу влетит ему между лопаток, и лысина его моментально вспотела от ужаса. Нечто подобное он, помнится, испытал зимой восемнадцатого года под Уманью, когда его, босого и полураздетого, с улюлюканьем гнали по снегу лютые, хмельные от крови и самогона казаки атамана Максюты. Вообще-то Семён надеялся обнаружить в подземелье какое-нибудь более солидное средство передвижения – мотовоз, например, или даже такой себе небольшой метропоезд. Но выбирать, увы, не приходилось. Убедившись, что сумка с бомбой цела и невредима, а унтер-офицер Заремба все еще странствует по параллельным мирам, паранормалик тяжело вздохнул, проклял свое еврейское счастье и взялся за дело. Как ни странно, под слоем жира у него обнаружились кое-какие мышцы, и дрезина, противно скрипя, уже покидала станцию, когда на платформе появились преследователи. Семён обернулся и хмыкнул, увидев, как Надежду шатает из стороны в сторону, будто пьяную. Тем не менее, ее сил хватило еще на два заряда, после чего рыжая дьяволица наконец выбыла из борьбы. - Ай-ай-ай, бедная моя девочка, - с издевкой пробормотал толстяк. – Головка чуть-чуть немножечко заболела? А шо ты думала, когда делала нервы старому Самуилу, который тебе, на минуточку, в отцы годится? Не-ет, деточка, старый Самуил вот уж пятьдесят лет живет на свете и умирать пока не собирается, можешь себе даже и не надеяться!.. Увлекшись мстительными речами, Семён как-то упустил из виду спутника Надежды, светловолосого молодого мужчину в шоферской униформе. А делать этого категорически не следовало, потому что через секунду по тоннелю гулко прокатились три выстрела подряд, и левую руку паранормалика пониже локтя резануло болью. Толстяк тоненько взвизгнул, ленивая дрезина радостно затормозила, но тут, к счастью, путь довольно резко пошел под уклон, и диверсанты с их бесценным грузом оказались вне сектора обстрела. В тоннель проклятый водитель отчего-то не полез - то ли захлопотался вокруг лишившейся чувств хозяйки, то ли помнил об автоматах, которые тащил ныне отключившийся Заремба. Семён неуклюже содрал с плеч прогоревшее, а теперь еще и порванное пальто. Рана была не то чтобы серьезная - пуля лишь вырвала клок мяса, - но болела страшно и обильно кровоточила. Нечего было и думать с такой рукой снова разогнать окаянную дрезину до сколько-нибудь приемлемой скорости. Паранормалик тупо смотрел на капающую с пальцев кровь... Кровь. Кровь? Кровь! Ага, подумал Семён. - Господин унтер-офицер, - произнес он, свесив раненую конечность прямо над полураскрытой пастью бесчувственного вампира, - можете себе поверить, я бы очень хотел, чтобы это таки помогло. От века не имел дела с искусственными кровососами и понятия не имею, чего вам там нужно, но на большее, на минуточку, можете себе не рассчитывать!
Nail Buster: Первые несколько секунд вампир не реагировал. Затем его ноздри раздулись, бледные тонкие губы приоткрылись, и выскользнувший изо рта длинный остроконечный язык принялся слизывать с пальца Брика живительную кровь. Так продолжалось довольно долго, пока унтер окончательно не пришёл в сознание. С некоторым трудом поднявшись с пола, он присел на корточки и осмотрелся. - Ага, едем, значит... - проговорил он слабым голосом. - Молодец, Шалом, раскочегарил всё-таки эту рухлядь. Я, признаться, когда увидел её, даже слегка перепугался, что не заработает. А она, оказалось, резвая малышка... Что, оторвались мы от этого феникса в юбке? Раз живы, значит, оторвались. Дрезина, набравшая уже приличную скорость, стремительно неслась вперёд. Стены тоннеля с протянутыми по ним проводами и кабелями слились в одну сплошную серую массу, лишь слегка освещаемую лобовым фонарём дрезины. Казалось, что паранормалик и вампир ехали в бесконечность. - А тебя, гляжу, зацепило, - хмыкнул Заремба, принявшись рыться в боковом кармане рюкзака в поисках каких-нибудь бинтов. Таковых не нашлось, поэтому вампиру пришлось скинуть куртку и оторвать зубами рукав от своей водолазки. - Держи, угнетённая нация. Если помрёшь до конца миссии, будет печально, аж не передать. Кстати, когда мы доедем, интересно?.. Ответом ему послужил промелькнувший на стене ярко-жёлтый указатель с надписью: "Библиотека - 1 км." - Понятно... Где там у этой колымаги тормоза? Не хочу тормозить об стену на такой скорости. Густав лихорадочно соображал. Нет, он не удивился, когда хозяйка вдруг принялась плеваться огнём - его ведь предупреждали о том, с кем он имеет дело. Правда, он ожидал, что русская гостья будет повелевать пургой или, скажем, обращаться в медведя, но огонь - это было тоже неплохо. Тем более учитывая то, что с Бриком был вампир. Против вампиров всегда помогало пламя. Правда, судя по поведению Надежды, она боялась загадочного пузана-гипротизёра больше, чем каких-то там тривиальных упырей. "И ведь есть резон... - думал шофёр, покачивая головой. - Судя по её рассказам, он даже самого Зонненменьша мог бы заставить публично повеситься... Минуточку! Зонненменьш ведь в Варшаве, так? И этот Брик в Варшаве тоже! Совпадение? Может быть, может быть. Но нам всё равно надо повидать этого герра министра, так что уж лучше ускорить этот процесс." - Срочно везите нас к Зонненменьшу, где бы он ни был! - Густав вскочил на ноги и как можно драматичнее воззрился на Урса и Барбье, уже успевших спуститься в тоннель и переминавшихся теперь поодаль. - Похоже, его жизнь в опасности. И побыстрее, панове! Не видите, что ли, что женщине плохо!?
Евгения: Окинув взором поле битвы, майор Урс как-то странно изменился в лице: черты его заострились, утратив округлую дипломатическую приятность, словно под кожей внезапно возник стремительно твердеющий угловатый металлический каркас. Он легкой рысью подбежал к застывшей в прежней позе Надежде, наклонился над гостьей из прошлого, обнял ее за плечи и осторожно, но настойчиво заставил подняться на ноги. Метнув короткий взгляд на Шульца и Барбье, он рявкнул голосом, в котором ясно послышался лязг лучшей швейцарской стали: - Капитан, подгоните автомобиль! Прямо в ангар, к люку! И приготовьте аптечку! Юноша, да что вы стоите столбом, не видите разве - у госпожи Ефимовской совсем не осталось сил… как у любого боевого экстрасенса после хорошей драки, - добавил он чуть тише. Густав поторопился подхватить свою хозяйку, почувствовав, как она безвольно обвисла в его руках, словно тряпичная кукла. - Откуда?.. – только и успел он спросить. - Оттуда! – криво усмехнулся майор. – Две тысячи шестой, Энск, штурмовой батальон швейцарских гвардейцев «Медведи». Видели такие штуки, во всех видах видели, будьте благонадежны, юноша, небось, не всю жизнь по наборным паркетам в посольствах шатались. Не достали мерзавцев? – осведомился он. - Ушли, - досадливо крякнул Густав. – Хотя одного я точно зацепил… - И то хлеб, - одобрил майор. Надежда, не открывая глаз, испустила долгий, хриплый и мучительный стон. - Ничего, госпожа Ефимовская, ничего… - бормотал Урс, заботливо помогая беспомощному Фениксу шаг за шагом подниматься по наклонному подземному коридору. – Вот мы вам сейчас обезболивающего – и все как рукой снимет. Так… теперь так… аккуратно, тут лестница… капитан, вы там что, уснули?! Руку, руку протяните! Да не мне, горе вы луковое!.. Как ни странно, яростная схватка Надежды с террористами осталась незамеченной – отчасти потому, что пистолеты-пулеметы диверсантов были оснащены глушителями, отчасти благодаря умению гостьи из прошлого держать под контролем площадь пожара, вызванного ею к жизни, а также по причине удачного расположения ангара: этот угол летного поля не просматривался с обзорной площадки на третьем этаже терминала. Как бы то ни было, посольский лимузин без проблем покинул аэропорт и помчался по шоссе к Варшаве с максимальной скоростью. Густав на заднем сидении поддерживал под локоть никак не желавшую приходить в себя хозяйку. Майор Урс сунул ему стандартную армейскую аптечку – точно такую же, какую сам Шульц возил в «бардачке» своего «мерседеса». Густав заученным движением выдернул из металлической коробочки капсулу-шприц с белой маркировкой и всадил иглу в бедро Надежде, для чего пришлось задрать край ее юбки до положения, граничащего с полным неприличием. Буквально через минуту гостья из прошлого открыла обрамленные размазанной тушью глаза, на дне которых все еще плескались остатки болезненной мути. Взгляд ее скользнул по Урсу, перепрыгнул на Барбье и остановился на верном Густаве. Губы со следами стершейся помады растянулись в бледном подобии улыбки. Неестественно тонкая, обглоданная огнем рука потянулась к лицу молодого человека, корявые обугленные когти скользнули по его щеке. - Спасибо, Густав, - прошептала Надежда. – Что бы я без вас делала… И опрокинулась в черный, непроглядный сон. Взлохмаченная рыжая голова бессильно ткнулась молодому человеку в плечо. Густав несколько секунд колебался, но потом все же протянул руку и очень осторожно обнял Надежду.
Семён Брик: - Когда вернемся в Энск, не забудьте уже выхлопотать у герра Джулиано для меня значок «Почетный донор», - язвительно пробурчал Семён, кое-как замотав кровоточащую рану великодушно протянутым Зарембой «перевязочным материалом». Из внутреннего кармана сброшенного пальто он извлек тускло мерцающую в свете мелькающих настенных ламп плоскую фляжку (спасибо фюреру КМ за трогательную заботу), свинтил колпачок и присосался к ней, как клоп, выпив единым духом половину содержимого. Алкоголь не то чтобы полностью заглушил боль, но, по крайней мере, притупил ее и наполнил толстого паранормалика новыми силами. - Расслабляешься, ребе? – ухмыльнулся вампир. - Имеешь право. Дело, считай, сделано. Осталась ерунда – заложить бомбу, выставить таймер и убежать подальше, пока эта дрянь не рванула… - Ви себе так полагаете? – скептически выгнул бровь Семён. – Азохенвей, господин унтер-офицер, мой такой не очень чтобы бедный жизненный опыт учит, что вот как раз теперь наступает самый опасный этап операции. Именно сейчас, когда все уже впали в благодушие и хлопают друг друга по спинам, что-то должно, просто таки обязано пойти сикось-накось! Так что призываю вас к бдительности и еще раз к бди… Эт-то еще что такое?! За очередным поворотом тоннеля взгляду открылось блеклое, быстро приближающееся свечение, в самом сердце которого темнело что-то массивное – примерно так в центре зеркала отоларинголога зияет черное пятно. Насосавшийся крови вампир на радостях неосмотрительно разогнал древнюю дрезину до максимальной скорости, и теперь адский механизм неудержимо влек террористов вперед. Затормозить вовремя не представлялось возможным, даже если бы дрезина и была оборудована надлежащим механизмом. - Прыгаем! – взвыл бывший старший майор и первым последовал собственному совету. Унтер Заремба подхватил бомбу и свалился с дрезины с элегантностью порхающей птицы киви. Сама же заржавленная виновница торжества, освобожденная от докучливых пассажиров и их груза, на полном ходу врезалась в темный объект и, выбросив сноп искр, с противным скрежещущим звуком опрокинулась набок. - Поезд дальше не пойдет, просьба освободить вагоны, - пробормотал паранормалик, подымаясь на дрожащие ноги. – Следующая остановка – варшавский Дворец культуры и науки. Приехали, господин унтер-офицер. Чуть прихрамывая, толстяк вышел из тоннеля и остановился, впечатленный масштабами открывшегося его глазам зрелища. Эта станция, освещенная дюжинами мощных ламп, была не в пример больше жалкой платформы в аэропорту. Темное пятно, о которое разбилась дрезина, при ближайшем рассмотрении обернулось самым настоящим метропоездом о трех вагонах – низких, приплюснутых, лишенных окон и выкрашенных в защитно-зеленый цвет. Запыленный реликт холодной войны тупо смотрел потухшими фарами в сторону аэропорта, готовый вывезти из разверзающегося на поверхности ядерного ада правителей социалистической Польши… которые уже никогда больше не ступят под своды этого забытого подземелья. Большая черно-белая табличка на покрытой осыпающимся кафелем стене гласила: «Дворец культуры и науки». Толстые губы Семёна растянулись в триумфальной улыбке. Опустошенная фляга нырнула в темноту тоннеля и брякнула, ударившись о рельс. - Мы на месте, госпдин Заремба, - удостоверил паранормалик. – Приступайте уже к размещению бомбы. А я пока чуть-чуть немножечко расскажу вам, от кого мы себе так яростно отбивались в аэропорту...
Nail Buster: ...Небольшой овальный конференц-зал медленно наполнялся людьми. Угрюмые мужчины среднего, старшего и даже кое-где преклонного возраста, все в одинаковых серых костюмах скучнейшего в Восточной Европе фасона и покроя, не спеша рассаживались по своим местам, негромко переговариваясь меж собой и потрясая в воздухе планшетными компьютерами, заменявшими им унылые папки с бумагами. Господин председатель изрядно запаздывал, но остальные члены Комитета по делам нелюдей были уже вполне в сборе. Кроме них, в зале не было больше никого - все остальные гости заседания, включая маленькую армию голодных журналистов, толкались в эти минуты в одном из соседних залов. Именно там должно было состояться то, что впоследствии должны будут назвать Заседанием. Туда должны были отправиться господа министры, чтобы обсуждать под прицелом камер всяческую ерунду, когда с обсуждением настоящих дел будет покончено здесь и сейчас. Все ждали Зонненменьша. Особое нетерпение проявлял человек, лично вообще не присутствующий в зале - экран, с которого нервно щурились его хищные карие глазки, держал в руках молчаливый офицер в белоснежном костюме. Остальные участники Комитета поглядывали на офицера и на экран с открытой неприязнью. - Алекс Кроуд, - прошептал кто-то кому-то. - Бывший глава Научного отдела АС. Известнейший садист и убийца, я вам скажу. Между прочим, его прочат в зампредседатели. Голосовать будете за него, или?.. Посреди стола, за которым пристроились в мягких креслах высокочтимые заседатели, была расстелена карта. Карта одного-единственного города, окружённого лесами и рассечённого надвое извилистой лентой реки. Она, эта карта, была утыкана разнообразнейшими флажками, вдоль и поперёк исписана пометками, изрисована стрелками и линиями разных цветов. Этот город должен был стать центральным пунктом обсуждения Комитета, но без Зонненменьша никто не решался подать первый голос. Разве что знаменитый доктор Кроуд втолковывал что-то кому-то с экрана, но и только. Однообразный же гул других голосов никак нельзя было назвать заседанием. То и дело собравшиеся бросали взгляд на свои золотые "ролексы", стрелки которых неумолимо приближались к "часу икс". - Рассказывай, - буркнул Заремба, воровато оглядевшись по сторонам и с наслаждением освободившись от тяжести рюкзака. - А то ведь поджарят тебя на такой-то работе, а ты даже не узнаешь, кто это был... Хорошо в Китае - там, кажется, принято перед дракой знакомиться и представляться. Я в ихних мультиках видел... Бесценный груз, извлечённый из рюкзака, теперь горделиво стоял на платформе, поблескивая в свете ламп. Вновь Зарембе подумалось, что госпожа Бомба нарочно заманила его сюда, чтобы прикончить, а Семён - лишь её послушный вассал, исполнитель её чёрной воли. Они и внешне были похожи - оба маленькие, пузатые, совершенно неказистые на вид, но вампир каждой мышцей своего тела чувствовал, какие тёмные силы скрыты, спрессованы внутри них. Неуютным было такое соседство. От кого-то из них нужно было избавиться побыстрей. Хотя бы от этой треклятой боеголовки. Боеголовка же продолжала стоять, задорно подмигивая унтеру красными огоньками индикаторов. Что обозначало большинство из них, он не знал - его интересовал лишь таймер, на котором нужно было выставить достаточно времени для отхода. Полчаса? Час?.. Да, часа вполне должно было хватить. - Эй, Бен-Гурион, - проговорил он задумчиво, тыкая пальцем в светящиеся кнопки, реагирующие на тычки негромким попискиванием. - Нам ведь назад той же дорогой не вернуться, верно? Придётся переть поверху, напролом. Пробьёмся, как думаешь? Генрих фон Зонненменьш ненавидел опаздывать. Ещё больше он ненавидел, когда его отвлекали по пустякам. Но когда его отвлекали по пустякам и из-за этого он куда-то опаздывал... Особенно если ему названивали прямо в машину и настойчиво требовали остановиться... Этого наглеца - или, по крайней мере, не его самого, а его карьеру - ждала скорая и неотвратимая гибель. Но это потом. Сейчас следовало его хотя бы выслушать, тем более что звонок шёл вроде как по защищённой линии, а она ведь на то и защищённая, чтобы по ней не звонил кто попало. Значит, звонящий был не кем попало, и стоило дать ему шанс. - Глуши мотор, - проворчал он водителю, и машина медленно, словно бы нехотя остановилась, прижавшись к обочине. А прямо за ней притормозила ещё одна. Чёрный "дипломатический" "майбах", смутно знакомый герру министру. Кажется, это орлы из швейцарского посольства. Только что им могло от него понадобиться сейчас, как раз в те минуты, когда он едет менять мир и решать вопросы международной важности!? Не-етт, это и впрямь должно быть что-то важное, в противном случае и этим бравым воякам, и их непосредственному начальству очень и очень не поздоровится. - Я. Вас. Слушаю, - проскрежетал Зонненменьш, опуская на пару сантиметров бронестекло окна, когда в поле его зрения вплыли Барбье и Урс. - Господин министр, - взволнованно выпалил Барбье... или Урс? Престарелый политик в упор не помнил, кто из них кто. - Я думаю, вам стоит срочно выслушать одного человека. Она в нашей машине и, кажется, уже пришла в себя. - Выслушать? Посреди дороги? - Зонненменьш возмущённо фыркнул. - Простите, господа, но я страшно спешу. Если вы не в курсе, у меня важное... - Нет-нет! - Орлы всё не сдавались. - Речь идёт о вашей безопасности! А может быть, и о национальной! Нелюди хотят... - Нелюди? - встрепенулся министр, услышав волшебное слово. - А вот это уже в корне меняет дело. С этого и следовало начинать. Показывайте вашего таинственного незнакомца, - он вышел из машины и довольно бесцеремонно заглянул в "майбах", где Надежде составляли компанию Густав и нашатырный спирт.
Евгения: Иосиф Виссарионович неспешно прошёлся вдоль дубового стола, массивность которого заставляла вспомнить древнеегипетские гробницы, а длина наводила на мысли о взлётно-посадочных полосах современных аэродромов. Густой ворс ковра впитывал звук шагов без остатка, так что товарищ Сталин двигался абсолютно бесшумно – точно хищник, подкрадывающийся к добыче. Правда, в данном конкретном случае особого мастерства от хищника не требовалось – потенциальная жертва сама пожирала охотника взглядом, в котором явно сквозила готовность по первому же его знаку перегрызть собственное горло. - Товарищ Ефимовская, - раздался в тишине кремлёвского кабинета обманчиво мягкий голос с сильным грузинским акцентом. – Вы сознаёте, какую оплошность допустили, позволив Брику скрыться? - Так точно, товарищ Сталин, - хрипло выдавила Надежда. - Политбюро считает, что вы проявили вопиющую некомпетентность, граничащую с преступной халатностью и категорически не совместимую с высоким званием специального посланника Центрального Комитета ВКП(б). - Так точно, товарищ Сталин, - голос Феникса упал до шёпота. - Вы, товарищ Ефимовская, совершили почти что самую большую из всех возможных ошибок: вы недооценили врага. Страшнее этого может быть только одно – переоценить друга. - Так точно, товарищ Сталин… - Надежда опустила голову, явственно ощущая в ямочке под затылком давящее прикосновение холодного пистолетного ствола. - Что вы там, на ковре, такое интересное увидели, товарищ Ефимовская? Посмотрите товарищу Сталину в глаза! Пылающий голубой взгляд скрестился с непроницаемым золотисто-карим. Две воли столкнулись в оглушительной тишине кабинета, которая, казалось, вот-вот взорвётся шипящими фонтанами желто-синих искр… но тут лицо товарища Сталина прорезала улыбка – словно в монолитной глыбе крепчайшего гранита обозначилась трещина. - О человеке, товарищ Ефимовская, надо судить не по тому, совершает он ошибки или же нет, - произнёс Иосиф Виссарионович. – А по тому, КАК он реагирует на собственные ошибки. Запомни это хорошенько, дочка. Глаза Надежды изумлённо округлились. - Ты – сильная, дочка, - Вождь опустился на стул с высокой резной спинкой, положил на столешницу странно маленькие, расчерченные набухшими венами руки. – Я говорю не о твоих фокусах с огнём, хотя и они тоже впечатляют. Только по-настоящему сильным людям иногда даётся шанс исправить свою ошибку – слишком уж высока цена. Ты готова её заплатить? Хочешь воспользоваться своим шансом? - Да! – вырвалось у Надежды... - …Что – «да»? – осведомился скрипучий, брюзгливого тембра мужской голос, вырвавший Надежду из непроглядных глубин сна. Струя нашатырной вони выбила из её головы осколки бритвенных лезвий, так недавно полосовавших мозг. Открыв глаза, гостья из прошлого обнаружила себя полулежащей на заднем сиденье какого-то просторного автомобиля. Голова Надежды покоилась на коленях Густава, который настойчиво совал ей под нос пузырёк с нашатырём. Дверца машины была распахнута настежь, и на фройляйн Ефимовскую неодобрительно взирал пожилой мужчина, высокий и сухой, в солидном кашемировом пальто поверх скучного, хотя и очень хорошо пошитого серого костюма. Взгляд сурового старца скользнул по ногам Надежды, отчётливо давая понять, что её юбка обрывается как минимум на метр выше, нежели то было бы прилично по его понятиям. - Мое имя – Генрих фон Зонненменьш, бывший министр внутренних дел Германии и председатель Комитета по делам нечеловеческих рас. Ваши спутники, фройляйн, убедили меня, что вы располагаете ценной информацией о происках нелюдей, - Голос фон Зонненменьша ассоциировался у Надежды с посвистом ветра над бесплодной песчаной пустыней. – Я от всей души надеюсь, что так оно и есть, потому что по их – и вашей, фройляйн, - милости я опаздываю на чрезвычайно важное мероприятие. Итак? Внутри у Надежды словно распрямилась стальная пружина – так резко она подскочила, вперившись пронзительным голубым взором в выцветшие полупрозрачные глаза фон Зонненменьша. - Господин председатель, меня зовут Надежда Ефимовская. Я… нелюдь. Пирокинетик, - в доказательство своих слов Феникс растопырила пальцы на правой руке и заставила их кончики вспыхнуть багровым пламенем. Как бы хорошо ни владел собой фон Зонненменьш, от Надежды не укрылась скользнувшая по его иссохшему лицу гримаса отвращения. Она тяжело вздохнула. – Если можете – поверьте: я не желаю вам зла, наоборот, я хочу остановить очень опасного паранормалика, для которого люди – просто игрушки, марионетки, пыль под ногами… Он прямо сейчас орудует в Варшаве. Этот мерзавец способен подчинять окружающих своей воле, причём очень ловко и совершенно незаметно. Его сопровождает вампир – здоровенная каланча, видимо, играет роль телохранителя. Мы столкнулись с ними в аэропорту, попытались их… остановить, но они сбежали через подземный ход, по тайной ветке метро. У них при себе были автоматы и большая, очень тяжёлая сумка. Это всё, что мне известно, - заключила Надежда. – Рискну предположить, что их появление в Варшаве может быть как-то связано с тем самым мероприятием, о котором вы упоминали, герр фон Зонненменьш…
Семён Брик: - Надо вам знать, господин унтер-офицер, - со вкусом повёл рассказ Семён, - что товарищ Сталин, хотя и был себе вполне тираном и деспотом, и даже собственноручно расстрелял чуть-чуть немножечко насмерть миллиард шлемазлов из курительной трубки, но голову таки имел светлую, настоящую идишекопф, а не эту вашу вешалку для картуза. Впрочем, некоторые враги народа утверждали, что в родне Отца Народов не обошлось-таки без евреев. Это многое объясняет… В общем, товарищ Гуталин очень интересовался за нелюдей и потому поручил сперва ОГПУ, а потом НКВД поставить всякую паранормальную и нечеловеческую чертовщину на службу делу мировой революции. Вот так, на минуточку, и появился литерный отдел «М», который ваш покорный слуга имел честь возглавлять четыре года без малого, - Семён отвесил шутовской поклон. - Но товарищ Сталин никогда не стал бы товарищем Сталиным, доверяйся он карающему мечу партии, - продолжал толстый паранормалик. – И вообще кому бы то ни было. Поэтому где-то в середине тридцатых великий Вождь затеял таки свой собственный проект с нелюдями. Под невероятно оригинальным названием «Новый человек». Секреты этой затеи Иосиф Виссарионович хранил пуще собственных усов, но за кое-что мы всё-таки узнали. Было у Вождя три сына… ой-вей, виноват, обознался - три приёмных дочери, из которых он надумал выковать подлинно советских людей, то есть наделённых сверхчеловеческими способностями борцов за светлое коммунистическое будущее. Вампиресса Оксана, оборотень Анастасия и паранормалик Надежда. За вампирессу точно не скажу, но что-то с ней не заладилось, и, по слухам, сбежала она к чёрту от Иосифа Виссарионовича к великому фюреру германской нации Адольфу Алоизовичу, который тоже был сам не свой до всякой мистики. Тот вроде бы на радостях произвёл её с ходу чуть не в штандартенфюреры СС и вдобавок подарил целый концлагерь на предмет пропитания. Ну-с, а две другие сохранили верность Отцу Родному. Надежду вы уже видели в деле, и единственное, чему мы таки можем себе порадоваться, – так это что с ней не было Анастасии, Гончей Сталина. Иначе наш с вами шпацир, господин унтер-офицер, закончился бы гораздо раньше и много печальнее… Вампир, силившийся разобраться в украшавших пузатую бомбу светящихся кнопочках, набрал, наконец, требуемую комбинацию. Короткий звуковой сигнал, похожий на беззаботное птичье чириканье, возвестил о начале обратного отсчёта. - …Придётся переть поверху, напролом. Пробьёмся, как думаешь? – озабоченно поинтересовался Заремба. - А давайте чуть-чуть немножечко посчитаем, - живо предложил Семён. – Итак, Дворец культуры и науки наверняка оцеплен самое малое двумя кольцами охраны – полицией и службой безопасности. За снайперов на крышах и мобильные патрули вспоминать не будем, чтобы уже окончательно не портить себе настроение. В здании всяких-разных опогоненных тоже наверняка как тараканов на кухне у моей троюродной тётки Гуты Израилевны. Плюс официальные лица, журналисты и прочая относительно безопасная, но вполне противная сволочь. И вы ещё-таки имеете интересоваться, пробьёмся ли мы? Жирная физиономия Семёна расползлась в улыбке: - Ну, разумеется!
Nail Buster: Председатель нахмурился и поглядел куда-то вдаль - туда, где, по его представлениям, должен был находиться Дворец культуры. Не его ли шпиль виднеется там, за домами?.. Затем он вновь обратил свой взор на эту Надежду-как-её-там, вздумавшую свалиться на его голову как раз сейчас и поломать к чертям весь распорядок дня. Какие-то вампиры, паранормалики... Конечно же, Зонненменьш верил каждому слову из рассказа девушки - наверняка швейцарцы тщательно всё проверили и перепроверили, прежде чем морочить ему голову пустяками. Его раздражало другое - не успев даже толком созвать Комитет, он должен разбираться с пресловутыми делами нечеловеческих рас. Тёмными были эти дела, ох тёмными. Вампиры в других не участвуют. - Эрих, - бросил он шофёру, стоявшему сзади молчаливой тенью. - Разузнай немедленно, куда ведёт заброшенная ветка, о которой говорит госпожа... Ефимовская. А вы, - министр обратился вновь к Надежде, позволив своим тонким сухим губам дрогнуть в снисходительной улыбке, - кажется, серьёзно истощены. Я сейчас направляюсь во Дворец культуры, и если у вас нет других планов на этот вечер, можете поехать со мной. По дороге расскажете про этого вашего любителя марионеток, а заодно и про себя. Не бойтесь, мы не АС, - он предостерегающе поднял руку. - Мы не вздёрнем вас лишь за то, что вы - не такая как все. Во всяком случае, моя машина для этого тесновата. Эрих! Ты там закончил? - Ещё пару минут, герр Зонненменьш! - шофёр сосредоточенно возился с планшетным компьютером, плечом прижимая к уху телефон. - В мэрии никак не могут найти... - По дороге, всё по дороге, - отрезал министр. - Садитесь, прошу вас. Ваши коллеги, - он кивнул на Густава и посольских, - могут ехать следом. Простите уж за эту суету, но я действительно страшно опаздываю. Заремба мрачно кивнул и картинно передёрнул затвор автомата: - Ну что ж, ребе, тогда не будем терять зря времени. Пошли. ...На панели грузового лифта не было кнопки, по нажатии которой можно было очутиться на тайном перроне - для этого требовалось набрать хитрую комбинацию на остальных кнопках, в правильном порядке зажимая и отпуская по две или по три из них. Поэтому трое бойцов, дежуривших на первом этаже рядом с оным лифтом, даже не думали ждать оттуда беды. Подвал-то был ещё вчера обшарен вдоль и поперёк, никаких подозрительных входов и выходов там не нашлось, кроме уже давно замурованных, запечатанных и заваренных. Поэтому бойцы скучали. И когда лифт вдруг пришёл в движение, они немало удивились. Ещё больше они удивились, когда в разъехавшихся со скрежетом дверях возник вампир, держащий в обеих руках по стволу. Сзади него был кто-то ещё, но бойцы были слишком поглощены созерцанием направленного на них оружия. - Так, - процедил нелюдь, отходя чуть в сторону. - Всем стоять бояться, падаль. Пришла беда - отворяй ворота. Отребье какое, вы посмотрите только. Даже за пушки не успели схватиться, да?.. Теперь слушайте внимательно. Слушайте, что вам вот этот вот достопочтенный пан будет говорить. Кто будет вякать и перебивать пана - башку разнесу. Диспозиция ясна? Давай, Самуил. Скажи им своё веское "ой-вэй".
Семён Брик: Семён, глубоко вдохнув и выпятив живот, шагнул из-за широкой спины вампира. На лице паранормалика застыло драматическое выражение, представлявшее собой сложную смесь тщательно отмеренных доз печали, тревоги и решимости. С таким лицом хорошо разоблачать с трибуны врагов народа, вредителей и прочих наймитов империализма. - Господа! - воскликнул Брик. – Люди! Единокровные братья мои! Не нужно хвататься за оружие, ибо не на тех желаете вы направить его. Лицемерные политиканы, что собрались сейчас в этом здании, манипулируют вами, обманом и подлостью заставляют служить их мелким корыстным интересам, предавая тем самым будущее всего человечества! Я – не враг вам, – он примирительно поднял руки, демонстрируя пустые ладони, – и я не стану скрывать от вас горькую правду. Генрих фон Зонненменьш и горстка его прихвостней из пресловутого Комитета по делам нечеловеческих рас уверяют, будто они хотят мира и справедливости для всех – НО ЭТО ГРЯЗНАЯ ЛОЖЬ, ОТ ПЕРВОГО ДО ПОСЛЕДНЕГО СЛОВА! Агатовые глаза Семёна загорелись мрачным огнём, с губ летели брызги слюны. И тени забавного еврейского говорка не осталось в речи паранормалика – он обличительно громыхал величавым басом разгневанного библейского пророка. Рослые охранники, прочно оплетённые невидимыми щупальцами, взирали на маленького толстяка словно бы снизу вверх, благоговейно внимая его инвективам. - Прямо сейчас, за вашими спинами, в глубокой тайне они хладнокровно расчисляют, как бы подороже продать человечество в рабство нелюдям! – К ужасу Зарембы, Семён вышел из кабины лифта и, яростно жестикулируя, направился в обширный холл Дворца, прямиком в густую толпу журналистов всех сортов… а также полицейских и агентов службы безопасности. Омороченные бойцы послушно зашагали следом, образовав нечто вроде эскорта. - Кажется, у нашего ребе всё-таки снесло кукушечку, - упавшим голосом пробормотал унтер, поспешая за свихнувшимся напарником и на ходу засовывая пистолет-пулемёт в отощавшую сумку. – И надо же, как неудачно - перед самым финишем. Нервы не выдержали. Эх, Соломоша, Соломоша… - Очнитесь, братья и сёстры, очнитесь, говорю я вам, ибо завтра будет поздно! – загремел Семён. – Завтра все мы станем лишь двуногой едой для нелюдей – вот какую судьбу приуготовили нам фон Зонненменьш и его лакеи, сговорившиеся с тварями из преисподней! Завтра упыри будут насыщать свой дьявольский голод нежной плотью дочерей ваших, и оборотни невозбранно превратят жён и мужей ваших в себе подобных! Репортёры навострили уши, стеклянные глаза камер с любопытством уставились на сумасшедшего проповедника. К счастью для диверсантов, они не могли разглядеть, с какой пугающей скоростью холл Дворца оказался заткан радужной паутиной внушения. Полицейские в форме и штатском решительно устремились сквозь толпу к непонятно как пробравшемуся сюда горластому еврею, но один за другим запутались в невидимой сети и даже сами не заметили, как принялись жадно вслушиваться в слова паранормалика. Бывший старший майор НКВД не жалел ментальных сил. Восторженное осознание собственного могущества вознесло его над мелкими уколами несовершенного телесного бытия. Пусть обильно идёт носом юшка, орошая рубашку и пиджак, и тянется изо рта вязкая нить розовой слюны, пусть перед глазами роятся во множестве серебристо-чёрные мушки и кровоточит раненая рука, пусть каждое сказанное слово отдаётся в затылке гулким раскатом боли и сердце норовит выскочить из груди – всё это сущий вздор и полнейшая ерунда. Две с половиной сотни человек дарят его обожающими взглядами, готовые по первому же приказу разорвать друг друга на части, пойти в рост на пулемёты, в огонь, на верную смерть, - свято веруя, что именно так и нужно, что никакого другого пути нет и быть не может. И, погибая, будут в последние свои мгновения воображать, будто они сами сделали такой выбор, словно они могут хоть что-то решать и вообще способны на нечто большее, чем просто дергаться марионетками на радужных нитях его воли. Людишки… - Братья и сёстры! – вдохновенно вещал Семён. – Трижды спрашиваю я вас: хотите ли вы такого будущего для себя? Для близких своих? Для всего рода людского? - Не-е-ет… - прокатилось по толпе единым вздохом. - Хотите ли?! - Не-ет! - ХОТИТЕ?!! - НЕТ!!! – для Зарембы осталось загадкой, как своды Дворца культуры и науки не рухнули от этакого рёва. - ТАК ДАДИМ ЖЕ ОТПОР НЕГОДЯЯМ ИЗ КОМИТЕТА! – взвыл паранормалик, потрясая воздетыми кулаками. – Отстоим мир, который они обманом хотели отнять у нас, и восстановим справедливость, которую они цинично собирались попрать! Заставим двуличных мерзавцев заплатить за самое чудовищное предательство в истории человечества! Сметём их прислужников! Ибо сказано – каждому да воздастся по делам его! Созревший нарыв всеобщего безумия лопнул. Часть людской массы с пронзительным воем и визгом устремилась к лестницам и лифтам, немедленно устроив кучу-малу – каждый хотел первым добраться до конференц-зала и вцепиться в глотку проклятым комитетчикам. Другая вопящая волна покатилась к дверям – расстреливать и побивать подручными средствами охранников на улице. Полицейские и агенты хватались за оружие, репортёрши пускали в ход наманикюренные когти, операторы размахивали штативами, будто дубинками… Семён Брик в полнейшем восхищении созерцал сотворённый им первобытный хаос. Довольная улыбка растянула его толстые губы.
Евгения: Внутреннее убранство представительского «мерседеса» фон Зонненменьша отличалось крайней аскетичностью – никаких тебе баров, телеприёмников или музыкальных проигрывателей, как в лимузине господина Колера. Да и сама машина была, конечно, добротная, но явно не последней модели. Вот разве что бронирована на зависть иному танку – стёкла и двери едва ли не толще, чем в «паккарде» самого товарища Сталина. Отражение в зеркальной поверхности, отделявшей место водителя от пассажирского салона, привело Надежду в состояние, близкое к отчаянию. Стоило убивать полдня в Берне на наведение красоты ради того, чтобы предстать перед фон Зонненменьшем чучелком с укладкой в стиле «я упала с самосвала, тормозила головой», безнадёжно загубленным макияжем и в разъехавшейся по шву юбке, да к тому же без перчаток. Спасибо, хоть колготки в начале двадцать первого века заштопывались сами собой, а то получилось бы уже окончательное неприличие. Гостья из прошлого закусила губу: за этот её стыд и позор окаянному Брику тоже придётся ответить... Впрочем, Генрих фон Зонненменьш тактично сделал вид, что никаких изъянов во внешности Надежды не замечает. А может быть, её растерзанный вид как нельзя лучше отвечал его представлениям о последних веяниях современной моды. - Итак, моя дорогая? – обратился престарелый политик к рыжей пассажирке, едва его лимузин тронулся с места, сопровождаемый посольским «майбахом». Густаву не очень понравилась идея расстаться с Надеждой, но фон Зонненменьш только седой бровью повёл – и герр Шульц почёл за лучшее согласиться на поездку в компании Урса и Барбье, не рискуя дальше испытывать терпение экс-министра, с которого, пожалуй, сталось бы и отправить его из Варшавы обратно в Берн, причём пешком. – Извините за некоторую фамильярность, но, думаю, разница в возрасте позволяет мне обращаться к Вам таким образом? - Не такая уж у нас с Вами и большая разница в возрасте, как может показаться, герр фон Зонненменьш, - не удержалась от улыбки Надежда. – Рискну предположить, что я старше Вас всего-то лет на тридцать, не больше… Если самообладание герра Колера наводило на мысль об айсбергах, дрейфующих в океане, то Генрих фон Зонненменьш невозмутимостью запросто мог поспорить с целой горной цепью. - Госпожа Ефимовская, - осведомился он после короткой паузы, - Вы хорошо себя чувствуете? И тогда Надежда рассказала… нет, не всё. О проекте «Новый человек», курируемом лично Сталиным, о вампирессе Оксане Зубченко и оборотне Анастасии Волковой она умолчала. Равно как и об экспериментах ЦК ВКП(б) с артефактами нелюдей. Зато Надежда кратко, но вразумительно выложила всё, что знала о Семёне Воозовиче Брике. - Он даже не презирает людей, нет, - заключила она. – Просто… держит их за игрушки, которые легко можно сломать и выкинуть. В каком-то смысле в свои пятьдесят лет он всё ещё остаётся ребёнком – жестоким, безответственным, эгоистичным подростком… и, к сожалению, очень, очень одарённым. Фон Зонненменьш молча переваривал информацию. Бесцветные глаза его затянулись мутной плёнкой, словно у старой хищной птицы. Размышления старого политика прервало скольнувшее вниз зеркальное стекло и явившееся перед пассажирами озабоченное лицо водителя. - Герр фон Зонненменьш, служба безопасности мэрии отыскала дубликаты старых планов эвакуации, - доложил он. – Боюсь, что… - Не тяните! – проскрипел престарелый политик. Эрих торопливо сунул ему в руки электронный планшет. - Дворец культуры и науки? – вздохнул фон Зонненменьш. – Увы, всё совпадает. Кажется, нелюди задумали выдающуюся пакость. Мы почти на месте, Эрих, поторопитесь! И вот тут сквозь бронированные стёкла лимузина Надежда ясно услышала сначала тугие хлопки пистолетных выстрелов, а потом и автоматные очереди. Одновременно ожил аппарат спецсвязи. - Да! – Фон Зонненменьш неожиданно ловко вцепился в трубку, опередив Эриха. - Первый, я двенадцатый! Первый, я двенадцатый! – ясно раздался в салоне голос, то и дело захлёбывающийся в странном невнятном шуме. - Я первый, слушаю вас, двенадцатый. - Герр фон Зонненменьш, Дворец культуры и науки атакован! Тут все как с ума посходили! - Двенадцатый, доложите обстановку спокойно, - поморщился старец. - Первый, это просто натуральное помешательство! Я не могу понять, что происходит! Больше сотни человек без всякой причины атаковали внешнее оцепление, среди нападающих есть полицейские и сотрудники спецслужб! Мы вступили в перестрелку! Внутри здания тоже слышны выстрелы! Мои снайперы перебили друг друга, это что-то неверо… Шум вдруг разом надвинулся, и стало понятно, что это – рёв и визг разъярённой до белого каления людской толпы. Голос в трубке захрипел и умолк. Снова, уже ближе, грянула заполошная стрельба. - Что всё это, по-вашему, значит? – Фон Зонненменьш взглянул на Надежду. - Это значит, что мы опоздали, - ответила та. – А вот Брик – нет.
полная версия страницы